Последнюю неделю можно назвать «неделей редких и редкоземельных металлов» — на эту тему российские и мировые СМИ писали столько, что про неё узнали даже школьники. А вот что в России реально происходит с высокотехнологичными предприятиями, которые с этими материалами работают? Чувствуют ли они улучшение конъюнктуры и повышенное внимание государства? Об этом «Про Металл» побеседовал с к.т.н., директором компании «Завод редких металлов» из Новосибирска Артёмом Даминовым.
— Артём Сергеевич, ваш завод производит соединения редких металлов, включая особо чистые, и по многим позициям предприятие не имеет аналогов в РФ и СНГ. Как удалось продержаться в постсоветские времена? Вам же пришлось переехать из центра Новосибирска в область, не многие заводы советской постройки такое пережили...
— Да, переезд — это был очень сложный процесс, пришлось заново строиться, как говорится, в чистом поле, поскольку наши площади в центре города были отданы под коммерческую застройку. Мы с нуля построили завод. С другой стороны, в этом есть и некоторые плюсы — возможность расти.
В цеху "Завода редких металлов" в Новосибирске.фот
Выжили мы, я полагаю, благодаря широчайшей линейке продукции, которую могли менять в зависимости от спроса. Мы не были монопроизводством. Надо вам тонну определённого вещества — пожалуйста, нужно 10 килограмм другого — нет проблем. Мы ведь всегда были опытно-промышленным предприятием, работающим с небольшими партиями. И сейчас завод производит около 300 видов продукции, различных химических соединений. Завод не работает на склад — как правило, выпускаем продукцию под заказ. Оборудование у нас достаточно универсальное.
— Ваш завод когда-то участвовал в создании в СССР технологии разделения концентрата редких земель. Сейчас эту работу приходится вести заново — те заводы остались вне пределов РФ. Вы в ней не участвуете?
— В конце 50-х годов прошлого века действительно завод стоял у истоков — создал и освоил бескислотную экстракционную технологию разделения РЗМ лёгкой и средне-тяжёлой групп соликамского концентрата, которую впоследствии передали для масштабирования в Верхнюю Пышму.
Но сейчас мы работаем с индивидуальными РЗМ, выпуская различные соли. На мой взгляд, разделение стоит делать там же, где происходит выделение из лопарита коллективного концентрата РЗМ и его дезактивация, т.е. на Соликамском магниевом заводе.
Если же речь идёт о выделении РЗМ из фосфогипса, над чем сейчас работает ГК «Скайград» — там в процессе переработки в качестве отходов образуются гипсовые вяжущие вещества, которые возможно использовать в строительстве. Объёмы строительства в западной и восточной частях нашей большой страны не сравнить, поэтому «Скайграду» и карты в руки. Да и везти в Новосибирск из подмосковного Воскресенска фосфогипс просто нерентабельно.
Завод не работает на склад, а выпускает продукцию под заказ.
— Сейчас принят нацпроект «Химия и новые материалы», который затрагивает вопросы РМ и РЗМ. Вы там себя нашли?
— Да, я читал этот документ. Думаю, что будем его активно обсуждать на конференции Creon по редким и редкоземельным металлам в конце марта. На первый взгляд, нас он не совсем касается. Там нет нашей номенклатуры, он про вольфрам, тантал, молибден, ниобий, бериллий. Много про литий, но с точки зрения добычи, выпуска его технических сортов карбоната и гидроксида. То есть, проще говоря, речь о тысячах тонн.
Мы же занимаемся выпуском значительно более сложных соединений лития, и это первые тонны по году... Наш завод — крупнейший в СНГ производитель химических соединений висмута, но висмут в эту программу не вошёл, хотя металлический висмут, являющийся нашим сырьём, в РФ не производится.
С цезием и рубидием ситуация ещё плачевнее, даже рудные концентраты в РФ не производятся, всё импортное, и сейчас это недоступно.
— Сейчас много пишут о том, что Китай закрывает поставки на Запад определённых редких и редкоземельных металлов, которые производит. Можно ли рассчитывать, что эту нишу может занять Россия?
— Давайте скажем точнее: не блокирует поставки, а ставит их под контроль, в том числе с точки зрения дальнейшего использования. КНР внедряет процедуру жёсткого лицензирования экспорта. А вот насколько это реально приведёт к сокращению объёмов китайского экспорта в США и другие страны — это мы посмотрим. Совместное освоение отечественных месторождений и поставки в США… Здесь очень много большой политики, не возьмусь судить об этом.
Сейчас главная беда в том, что в России, несмотря на наличие запасов, многие редкие металлы попросту не добываются или не выделяются.
Как я говорил, мы, например, выпускаем соли висмута... из импортного сырья. При этом висмут в СССР добывали, добывают и сейчас в РФ, но до товарного продукта теперь не доводят.
Сейчас завод производит около 300 видов продукции, различных химических соединений.
— Да, «Про Металл» писал на днях, что в своё время «Дальполиметалл» закрыл цех по выпуску висмута.
— Закрыл?! Это не то слово. Насколько я знаю, в 2000-е годы металлургический завод «Дальполиметалла» просто порезали на металлолом. Металлурги металлургическое производство на лом сдали — вот такой вот нонсенс. Проблема нашей редкометалльной истории — отсутствие освоенных источников собственного сырья. А вторая часть проблемы — отсутствие внутреннего потребления в сколь-нибудь значимых масштабах.
— В этом году компания с характерным названием АО «Висмут» намерена запустить добычу на месторождении Железный Кряж в Забайкальском крае, и там есть попутный висмут...
— С редкими металлами всегда так — обычно они попутны и извлекаются при сложной, многостадийной комплексной переработке, которая не всегда рентабельна. Целевые продукты на Железном Кряже — золото и железный концентрат. Но цены на висмут за последний год выросли в несколько раз, быть может, извлечение висмута окажется рентабельным.
В любом случае нужен внутренний рынок... Те же РЗМ — планируемые 50 000 тонн в год нужно куда-то продать или использовать. В РФ таких объёмов потребления нет, а Китай и сам без нас замечательно их производит.
«Завод редких металлов» готов поучаствовать в опытно-промышленном освоении и внедрении новых технологий.
— Если коротко, что сейчас нужно больше всего для развития редкометалльной и редкоземельной отрасли?
— Я уже сказал, государству нужно обеспечить сырьевую базу и создать внутренний спрос на продукцию перерабатывающих отраслей. Простой пример. В последние годы существования СССР наш завод производил соли церия (IV) в объёме 10–15 тонн в год. Эти продукты используются для микроэлектроники. Знаете, сколько мы его в последние годы выпускали? По 100 кг. Ну, хорошо, в последний год 150 кг. Это показатель объёмов выпуска в отечественной микроэлектронной промышленности. Сейчас много говорят о необходимости её возрождения — посмотрим, что из этого выйдет.
В целом мы видим положительные тенденции, наше правительство от слов переходит к делу. Будем надеяться, что из текущей ситуации Россия выйдет с возрождённой и окрепшей промышленностью.
Со своей стороны, «Завод редких металлов» открыт к сотрудничеству, имеет колоссальный опыт, смог сохранить кадры и готов поучаствовать в опытно-промышленном освоении и внедрении новых технологий.
Алексей Василивецкий
