В нынешнем году проблема урана оказалась на первых полосах газет. Сначала США ввели запрет на поставки урана из России (но с особо оговариваемыми исключениями), а потом в РФ приняли зеркальный закон (поставлять ядерное топливо в США нельзя, но по особым разрешениям — можно). Правда, речь шла не об урановой руде, а об «обогащённом урановом продукте». Но чтобы что-то обогащать, надо же иметь сырьё? Насколько мир и наша страна на сегодня им обеспечены?
Несмотря на упорные попытки идеологов «зелёного перехода» отвратить мир от ядерной энергетики, получается это слабо. Некоторые страны под их влиянием атомные станции закрыли — например, Германия или Литва, от большого ума уничтожившая доставшуюся в наследство от СССР Игналинскую АЭС по требованию Евросоюза (её закрытие стало условием вступления Литвы в ЕС).
Однако же не стоит забывать, что в настоящий момент в мире строятся 60 новых реакторов в 19 странах (из них 20 в Китае).
Это просто раздолье для «Росатома», который строит АЭС в семи странах, от Бангладеш до Египта, а заявок имеет... ещё на 33 реактора в разных государствах! Так что очевидно, спрос на ядерное топливо будет нарастать. Как и количество стран, желающих вступить в ядерный клуб. Буквально этой осенью, например, референдум о строительстве у себя АЭС провёл Казахстан, и этот список явно будет продолжен.
Количество АЭС увеличивается, спрос на ядерное топливо будет расти.
В самой России готовятся строить не только большие АЭС (например, Кольская АЭС-2, Курская АЭС-2, Смоленская АЭС-2), но и множество атомных электростанций малой мощности.
Но стоит учесть, что строящиеся за границей атомные электростанции мы и будем снабжать топливом (что очень выгодно и правильно для нашей страны). Про отечественные это понятно по умолчанию. Технологии и мощности по обогащению у подразделений «Росатома» есть. А вот что с сырьём?
На днях на конференции, организованной Creon Group, с подробным докладом о состоянии минерально-сырьевой базы урана в мире и в России выступила Елена Бугриева, ведущий научный сотрудник ВНИПИпромтехнологии. Этот институт — предприятие горнорудного дивизиона Госкорпорации «Росатом», но Бугриева специально оговорила, что её доклад основан на статистике МАГАТЭ и данных других открытых источников, а не на инсайдерской информации.
Прежде всего, стоит учитывать, оценка запасов любого минерального сырья производится с учётом рентабельности добычи, и уран не исключение. На оценку его запасов влияют как его цена на мировом рынке, так и себестоимость добычи.
Был недавно момент, когда в связи с мировым экономическим кризисом и ковидом цена на уран обвалилась со 120 до 85 долларов за килограмм, а себестоимость существенно выросла.
На некоторое время добыча природного урана просто оказалась нерентабельной. И обвалилась, например, в Канаде в 2 раза, а потом добыча на крупнейших канадских месторождениях и в США попросту остановилась, что толкнуло цену вверх. Затем цена всё-таки начала расти, реагируя на образовавшийся дефицит, и сейчас тенденция к росту продолжается (на октябрь 2024 года стоимость урана по долгосрочным контрактам дошла до 216 долларов за килограмм).
Елена Бугриева, ведущий научный сотрудник ВНИПИпромтехнологии.
Также стоит иметь ввиду, что есть такой ресурс, как вторичный уран. Но Россия его в значительной мере израсходовала (хотя данные об этих запасах не публикует и тут можно только предполагать). По знаменитому контракту «ВОУ-НОУ» мы утилизировали до 2013 года ядерные боеголовки, «разубоживали» уран из них, превращая его из высокообогащённого (ВОУ) в низкообогащённый (НОУ) и... продавали США.
На это ушла примерно половина нашего оружейного урана, накопленного в СССР. Учитывая сегодняшнюю геополитическую обстановку, вряд ли мы будем заметно сокращать свой ядерный арсенал (сейчас у нас с США плюс Англия и Франция по боеголовкам примерный паритет).
Итак, на первом месте в мире по запасам урановой руды находится Австралия — более четверти общемировых извлекаемых запасов. Крупнейшее месторождение этой страны — Олимпик Дам — является также месторождением меди, добываемой совместно с ураном, так что на нём добыча зависит от колебаний на мировом медном рынке: есть там спрос или нет. Далее по запасам идёт Казахстан — 15% мировых запасов (он и добывает больше всех), на третьем месте Канада — 9%. Мы на достаточно почётном четвёртом, боремся за него с Намибией, но вот что беспокоит.
Кольская АЭС.
Как отмечает Бугриева, канадские запасы в несколько раз выше по качеству российских. Содержания в разы выше, до 15–20%! Кроме того, за три года Канада истратила на геологоразведку на уран в 16 раз больше средств, чем Россия, и в результате открыла пять новых урановых месторождений, а вот российские геологи... ни одного, что не удивительно.
«Когда СССР и США вкладывали большие средства в ГРР, они и были, соответственно, на первом и втором местах в мире по запасам, — отметила эксперт. — Кстати, сейчас на втором месте в мире после Канады по инвестициям в геологоразведку на уран вышел Китай, вкладываясь как на своей территории, так и в других странах».
Конечно, надо учитывать, что Россия создаёт совместные предприятия по добыче урана с Казахстаном и ведёт доразведку месторождений в РК (всего 6 СП, в каждом из которых у нас 50% и только в одном из них 70%, с разделом продукции в этой пропорции). Также в 2020-2021 годах были вложения России в ГРР на уран в Намибии.
«На своей территории она, к сожалению, на данные цели тратит очень мало. Разведка ведётся в пределах уже выданных лицензионных площадей, мы просто заботимся о том, чтобы не падала добыча на действующих месторождениях», — отметила эксперт.
По мнению Елены Бугриевой, канадские запасы в несколько раз выше по качеству российских.
Хватит ли России урана? Довольно скоро наши собственные потребности составят порядка 19 900 тонн в год. Потребляют наши собственные АЭС — 5100 тонн (не считая атомных подлодок, ледоколов и пр.), реакторы российского дизайна на АЭС, которые мы уже ранее построили в Армении, Иране и Европейском союзе — это ещё 5400 тонн, мы обязаны их снабжать.
Строящиеся АЭС в семи новых странах (всего 24 энергоблока) потребуют 7000 тысяч тонн. Ну и, если не произойдёт окончательного разрыва с США (который в данной сфере не выгоден ни одной из сторон), нам придётся экспортировать туда ещё 2500 тонн, предварительно проведя обогащение.
А что мы добываем? На своей территории около 3 тыс. тонн в год, плюс добываем в Казахстане ещё от 4 до 6 тыс. тонн в разные годы (к тому же к 2040 году наши месторождения там начнут заметно истощаться). До 2022 года, насколько известно «Про Металлу», был импорт урана из Украины, но о нём можно забыть. И даже в некотором количестве тогда мы уран импортировали из Канады, но на этот импорт тоже надежды нет.
То есть мы еле-еле закрываем свои собственные потребности, а что дальше — не ясно. Будем надеяться на африканские проекты, на Нигер, который только что пошёл на разрыв с французами? СП с «Казатомпромом» нам существенного прироста добычи в ближайшее десятилетие не дадут.
Добыча урана в Казахстане.
Елена Бугриева полагает, что нужно оперативно вовлекать в эксплуатацию месторождения Эльконского уранорудного района в Якутии. Уран из окисленных руд там добывать можно, но это требует значительных затрат, и себестоимость будет высокой. При этом шахты, которые там были пройдены в период разведки ещё в 50–70-х годах все оказались затоплены. И это тоже немалая проблема. «Эльконский ГМК» для решения этих проблем свободных средств не имеет и без целевой помощи государства месторождение не потянет, уверена Бугриева.
Кстати, специалисты «Росгеологии» рассказывали обозревателю «Про Металла», что для освоения Эльконского УРР необходимо доработать технологию обогащения урана с окислительным обжигом руды и кучным выщелачиванием товарного продукта (способную снизить себестоимость добычи на 30–50%). Ей занимался ВНИИХТ, но завершение исследований опять-таки требует денег...
Также частично проблемы России в уране могут решить доразведка Витимского, Зауральского и Стрельцовского УРР, но стоит поторопиться, учитывая, что построить новое добычное производство можно лет за 10, а урановый дефицит догонит нас гораздо раньше.
Алексей Василивецкий
