Накануне в Белграде прошла самая многочисленная экологическая акция протеста в Европе в этом году. Местная полиция насчитала 25 тысяч участников, организаторы — 40 тысяч. Обошлось без насилия и погромов, но демонстранты блокировали две железнодорожные станции в столице Сербии и парализовали на время движение поездов. К утру полиция вытеснила митингующих, хотя многие ушли просто сами, посчитав задачу выполненной. Несколько человек было арестовано.
За несколько дней до этого российские политики и дипломаты предупреждали власти Сербии, что эта акция протеста может быть использована для совершения «оранжевой» революции и государственного переворота. В свою очередь президент Сербии Александр Вучич воспользовался ситуацией, чтобы обрушиться с критикой на оппозицию.
Понятно, что этот протест не первый и явно не последний. О ситуации в Ядарской долине, где компания «Рио Тинто» хочет добывать литий, наше издание пишет регулярно уже больше двух лет. Думается, что поводы написать ещё возникнут не раз.
Гораздо интересней взглянуть на явление экопротестов и вообще политической экологии в целом. «Про Металл» поговорил с известным экологическим экспертом, который на условиях анонимности согласился рассказать о некоторых нюансах этой сферы.
Шествие в Белграде получилось самым массовым в Европе в этом году.
— Начнём с Сербии. Что там было в воскресенье: политика и экология?
— Экологические акции делятся на три типа: стихийные, организованные и комбинированные. Стихийные — это массовость, хаос и эмоции. Организованные — это относительно мало людей, но много шума и чёткие политические требования. Здесь было и то, и другое.
Понятно, что есть много сербов, которым не нравится перспектива добычи лития, поскольку это как минимум не улучшит качество воздуха в Ядарской долине и её окрестностях. Они идут протестовать из солидарности с жителями местных сёл, которых переселяют. В Сербии солидарность вообще очень развита.
Но есть и внутренняя оппозиция, которая хочет перехватывать любую антиправительственную повестку, в том числе и «литиевый вопрос». Она попыталась возглавить протест и повернуть его в политическое русло. Те, кто просто пошёл на демонстрацию и митинг, — это обычные неравнодушные сербы. А кто пошёл блокировать железную дорогу — это уже «пехота» оппозиции.
Александр Вукич обвинил обвинил оппозицию в стремлению совершить государственный переворот.
— В России экологических протестов давно уже нет, а вот экологические партии и организации есть. Насколько они независимы в своих действиях, или, наоборот, бездействиях?
— Отвечу просто и понятно. Профессиональные экологи — это тоже люди, которым нужно что-то зарабатывать и что-то есть. В Россия экология находится не то, чтобы на задворках, но явно не на первых ролях в официальной политике. О ней вспоминают в основном либо для красивых отчётов, либо в случае серьёзных аварий.
У нас две политические партии с «зелёным» названием: «Зелёные» и «Зелёная альтернатива». Но ни одна из них не представлена в Государственной Думе. Только на уровне областных законодательных собраний у них есть отдельные депутаты. И то лишь в тех регионах, где экологическая обстановка не отличается благополучностью. То есть чисто внешне какого-то солидного политического веса у экологов вроде бы нет.
Российские экологи идут в официальную политику, но получается с переменным успехом.
Но есть и другая тенденция: посмотрите на любую крупную корпорацию, в том числе металлургическую или горнодобывающую. Там огромные департаменты по экологии или, как модно сейчас говорить, по устойчивому развитию. И у этих структур очень солидные бюджеты.
Я не утверждаю, что они ничего не делают на практике, но профанаций там хватает: для имиджа и красивой картинки. Пару десятков деревьев посадили, берег речки от хлама очистили, мальков в озеро выпустили, а фотоотчётов на отдельную выставку хватит. И ничего, что часть деревьев засохнет, а мальков съедят рыбы побольше. К чему я клоню?
Понятно, что в корпорациях знают поговорку «хвалила себя калина, что она с мёдом хороша». Самим себя хвалить не солидно. И вот в информационном пространстве появляются разные экологи, которые со знающим видом подтверждают: мол, да, реально работают металлурги или нефтяники в этом направлении.
Воздух становится чище, трава зеленее, вода прозрачней. Согласитесь, что мало кто поверит, что это они делают из любви к искусству.
— Нам приходилось с этим сталкиваться, когда даже при вопиющих экологических провалах находились эксперты, которые изо всех сил пытались обелить ту или иную корпорацию.
— Не секрет, что практически каждая крупная корпорация имеет свой лояльный пул экологов. И на федеральном, и на региональном уровне. И не только корпорации. Такие пулы есть у многих политических партий, у губернаторов, мэров больших городов. Они всегда под рукой, всегда готовы выступить в поддержку или «отмазать» от критики.
В Белграде экология - часть официальной политики. В России это больше кулуарная работа.
— То есть независимых экологов практически не осталось?
— Зависит от темы. Если эколога просят прокомментировать ситуацию, с которой он никак не связан и никем не ангажирован, то он может дать беспристрастный комментарий, в том числе и критический. Но не факт, что он даст такой же объективный комментарий по другой теме.
— Сейчас из России ушли мировые экологические организации. Мы от этого больше приобрели или потеряли?
— Была польза, был и вред. Если говорить о пользе, то и металлургические, и горнопромышленные компании, и нефтяники с газовиками считали большой честью для себя попасть в их экологические рейтинги. Эти рейтинги в основном рассчитывались автоматически исходя из открытой информации, поэтому считалось, что они не ангажированы.
Если говорить о вреде, то очень часто иностранные экологи делали из мухи слона. Брали местечковую и вполне решаемую проблему и раздували её в федеральных СМИ до космических масштабов. Особенно любили пиариться на теме притеснения коренных народов где-нибудь на севере.
— Из политических соображений «раскачивания лодки», или чтобы заработать на этом?
— Не берусь судить. Там были разные люди, в том числе и настоящие профессионалы. Но если говорить о молодых активистах, то мне приходилось там видеть практически российские аналоги Греты Тунберг. Такая же одержимость, бескомпромиссность, неспособность слышать собеседников.
Понятно, откуда ноги растут у такой прокачки мозгов. Зачем Западу нужно было создавать такую прослойку экологов в России — можно только догадываться. Наверное, хотели иметь здесь свой «засадный полк», не исключаю.
Запад пытался создать российскую Грету Тунберг, и не одну, но не удалось.
— Как в современных условиях простые граждане могут решать экологические проблемы, которых по-прежнему хватает?
— Активнее использовать те правовые механизмы, которые остались. Или через выборы стараться вернуть то, что убрали. Например, систему публичных слушаний с жителями, которая когда-то была в Москве при Мосгордуме. Ну и соблюдать главное правило любого ценителя природы: в вопросах экологии всегда нужно начинать с себя.
Антон Белов
