Что ждёт российский рынок металлоконструкций

Андрей Бызов, управляющий партнёр SBA (Steel Buildings Agency), поделился с обозревателем «Про Металла» своим видением ситуации на российском рынке стального строительства, его проблем и перспектив. И по его данным, они внушают сдержанный оптимизм, но на этот рынок, как и на всю нашу экономику, влияет масса непредсказуемых внешних факторов.

— Андрей Владимирович, Вы давно этой темой занимаетесь?

— Наша консалтинговая компания работает в сфере стального строительства уже 30 лет, сотрудничали как с компаниями на российском, так и на внешнем рынке. Работаем с конкретными фирмами, поэтому большие фундаментальные отчёты по рынку в целом не составляем, это не наш хлеб. Но основные тенденции на рынке металлоконструкций, естественно, отслеживаем, какие-то основные бенчмарки.

— И что же в последние два года на этом рынке происходит?

— В начале СВО на рынке была неуверенность, снижение объёмов. С другой стороны, закрытие внешних рынков привело к тому, что многие экспортёры металла направили деньги в эту сферу с целью обеспечить себе сбыт внутри страны. И затем вскоре внутренний спрос начал расти, в том числе в промышленности, включая оборонный сектор. Выросли и потребности по складам, по строительству новых цехов, занимающихся импортозамещением и т.д. 

Соответственно, увеличилось и предложение в сфере металлоконструкций. Даже читал аналитиков, говорящих о 60% росте выпуска только за последний год. Ну, может, и не 60, но точно больше 30%, по моим ощущениям. Все наши клиенты загружены под завязку до конца года, заказ в сотню-другую тонн разместить у них ещё можно, но в несколько тысяч тонн уже вряд ли. Но вот что будет после февраля 2025 года — понятия не имеет никто. У всех горизонт планирования завершается началом будущего года.

— Идёт ли в отрасли, включающей массу компаний по стране, процесс централизации?

— Именно неясность дальнейшей перспективы заставляет ряд владельцев заводов металлоконструкций (ЗМК) сейчас продавать компании, на пике, пока эти активы переоценены. А металлургические гиганты их с удовольствием скупают. Достаточно вспомнить ту же «Северсталь». Зачастую небольшие заводы покупают и генподрядчики — под строительство какого-то большого комплекса, считая, что покупка отобьётся (хотя реально не факт). Есть и другие случаи слияний и поглощений, причём я в последние недели видел минимум четыре объявления о продаже ЗМК — в столичном регионе, на Северо-Западе, в Тамбовской области.

— А если меткомбинаты или, например, трубники покупают ЗМК, как это на заводах отражается?

— На самом деле, тут могут быть неочевидные последствия. Например, бывший «Белгородэнергомаш» вошёл в состав ОМК. Они думали, что будут делать трубу, а Белгород поставлять МК под эти трубы — такой был план в начале. А реально завод в итоге сейчас работает в основном на атомпром. На атомное энергомашиностроение, хотя и металлоконструкции он мог делать уникальные.

Единого игрока, который бы монополизировал большую часть рынка, в России не существует. В отличие, например, от Казахстана, где АО «Imstalcon» (бывший «Казстальмонтаж») подобрал под себя 42% рынка.

«Стальные решения» «Северстали» пока не заняли эту нишу. Их в больших тендерах не видно. С нашей точки зрения, консолидация должна привести к главному — установлению общих правил на рынке. Пока они правила не установили.

— Крупные меткомбинаты покупают заводы металлоконструкций и будут развивать их, увеличивая давление на рынок? Значит, цены на МК будут снижаться?

— Пока меткомбинаты начали крупные реконструкции собственных мощностей, в которых используют металлоконструкции, что позволяет сдерживать цены. Свою сталь превращают в цеха... Реконструкции на «Евраз», ЗСМК, на меткомбинате в Череповце и так далее. Та же «Северсталь» уже полгода назад приобрела заводы, включая активы «Венталла», а где их продукция на свободном рынке?

— Если есть такой спрос, что сдерживает рост?

— Дефицит персонала — от сварщиков с хорошей квалификацией до конструкторов. Конструкторов крайне не хватает, советская плеяда ушла, новая массово не выращена. «Большим» металлургам их, откровенно говоря, не очень и интересно растить. Одна из задач конструктора — сделать здание легче, применив оптимальные решения. А интерес металлургов — продать на эти заводы побольше тонн металла...

В результате один наш клиент под свою задачу аж в Турции вынужден был конструктора искать (и там его нашёл). Это очень грустная ситуация. Ценник у конструкторов соответствующий — от 500 тыс. рублей в месяц, и торговаться по зарплате они не будут. Хотя на некоторых ЗМК уже начали понимать, что основная прибыль создаётся у них в конструкторском отделе, а не в отделе продаж. Мы им об этом не устаём напоминать.

— А цифровизация, программы компьютерные — конструкторам не замена?

— Нет, конечно. Они их труд не заменяют, хотя и облегчают. Человек должен придумать элегантное решение, машина может помочь его обсчитать.

Я бы мог напомнить историю с серией строений из ЛСТК «Спайдер-B», которую много лет продвигали представители «Венталла». Они могли сразу и конструкторскую документацию выдать, но лишь потому, что все варианты были заранее просчитаны в машинных кодах на 26 тысяч, если не ошибаюсь, вариантов. То, что они предлагали, и правда пользовалось на рынке большим спросом. Были дни, когда они по 25 таких строений продавали. Это мировой рекорд вообще, по-моему.

— И с рабочими тоже проблема, со сварщиками, например?

— Да, разумеется. Но это ещё и вопрос квалификации персонала и организации труда... В среднем сейчас норма по нашей отрасли, что сварщик варит в год 16, ну, 20 тысяч тонн металлоконструкций. Но мы сами участвовали в проекте, вели его долгое время, когда наш клиент довел производительность одного сварщика до 35 тысяч тонн в год! То есть фактически удвоил её за счёт грамотной организации работы и квалификации сотрудников.

— Поскольку у заводов появилась хорошая выручка, они, может быть, этим и займутся?

— На самом деле это очень сложный для топ-менеджеров и хозяев ЗМК вопрос: что сделать с заработанными деньгами? Новый завод строить? А вдруг завтра всё схлопнется? Или деньги класть в карман?

В последнее время очень многие в отрасли на вырученные деньги обновили оборудование, 90% которого, как мы замечаем, идёт из Китая. Ну, кому уж очень надо западное или турецкое — тоже есть пути его получить, хоть и подольше, и подороже.

По-разному использует средства менеджмент: кто-то новые цеха строит, кто-то джипы себе покупает. Наиболее, на наш взгляд, дальновидные вкладываются в увеличение компетенций сотрудников, в рост их квалификации...

— Есть ли у отрасли в ближайшие годы перспективы роста?

— Я уже говорил, что существующие мощности в этом году работают практически на пределе. Видимо, будут инвестиции в их расширение. И у отрасли есть возможность повышать ценник на благо всех участников рынка.

— Мне, напротив, приходилось от некоторых экспертов слышать, что МК сегодня переоценены...

— Мы давно наблюдаем рынок, и я могу вспомнить, например, 1997-1998 годы. Тогда, несмотря на дефолт в стране и прочее, был «золотой век» ЗМК, как это ни странно звучит. Металл стоил примерно 7 тыс. за тонну, МК — за тонну порядка 21 тыс. рублей! Вот на этой разнице очень многие тогда поднялись. Сейчас металл стоит 80–100 тыс. за тонну, а МК 170–200 тыс., то есть разрыв куда меньше. Но среднемировая цена — 2,5–3 тысячи долларов, она ещё выше. И хотелось бы, чтобы мы к этому уровню подтянулись. Так что тренд на рост цены сохранится. Хорошо, поскольку отрасль сейчас живёт приливами — нет прилива спроса, ложится набок.

— А Дальний Восток может быть драйвером роста?

— Одним из них — безусловно. Хотя я, как ни странно, видел и обратные примеры. Когда в последнее время товарищи из Сибири пытаются перейти в Центральный регион и там закрепиться. При этом в Красноярске ценник на МК — 230, в московском регионе начинается со 150–170 тыс. рублей, в чём смысл переезжать — не ясно. Видимо, корова соседа всегда кажется толще.

Там, конечно, и частные деньги работают — например, сейчас полно заказов на строительство премиальных складов прямо вдоль реки Амур, на границе. В поле построить склад класса А, по 2–4 десятитысячника, то есть 20–40 тыс. кв метров. А местные заводы такие объёмы не осиливают: нанимают генподрядчика, который заказ размещает в Центральной России и потом это идёт малой скоростью на Дальний Восток.

— Не дороговато из Европейской части России туда МК таскать?

— Выбора пока нет, да и при перевозках на большие расстояния экономика логистики, как правило, не так очевидна, как кажется. Проблема есть и на Западе — скажем вот Канада, где нефтяники МК получают... из США.

Если же говорить о новых областях, то могут оказаться интересными новые регионы России. Кое-что туда уже идёт, хотя заводы это предпочитают не афишировать. Вышки связи туда уже поставляют и так далее. Но потенциал оценить сложно.

— А экспортная история для нашей отрасли реальна?

— Узбекистан достаточно активно строится с использованием российских МК, там их «Евраз» хорошо продаёт, кстати. Казахстан тоже, но в многократно меньших объёмах — хорошо, если 15% от узбекистанских. В Казахстан много сельхоззданий поставляют, так как наши решения более глубокие и проработанные. И хорошо монтируются с оборудованием (а, например, птичники сейчас — это в основном про машины).

В Китай нас не пустят, они только сырьё покупают по низким ценам: лес, газ и пр. Более высокие переделы от нас там не нужны, свои заводы есть. А у нас всё же обрабатывающая отрасль. Куча заводов там, не скажу, что у них высокий уровень проектирования, но динамично развивается строительная отрасль.

При этом есть интересный момент, касающийся сроков службы конструкций. Мы считаем на 50 лет, а потом всё равно последует реновация, территория разовьётся и там перепрофилируют здание или снесут. В Китае за 5 лет могут перестроить весь район! То есть им не нужен запас на полвека. Это преимущество.

Скорее они к нам на рынок рвутся! Какое-то количество строений уже поставили, особенно для китайских компаний, работающих в России. Это пока не массово, но и такие факты есть.

— Существует ли перспектива роста использования стальных конструкций в жилищном строительстве?

— Думаю, что сейчас нет. Идеология жилищного строительства на стальном каркасе провалилась. Слабо просчитали, в том числе не учли квартирографию.

— В каком плане?

— Это была попытка вывести стальное строительство в жилищный сектор, где исторически на шесть метров друг от друга в квартирах разнесены колонны. Попытались выйти в экономсектор с металлостроительством — в этом секторе люди сейчас покупают по 18–36 метров квартиры. Но выяснилось, что металл начинает работать эффективно, когда сетка колонн — 12 метров. Не посоветовались с конструкторами, не ведали менеджеры, что творит КБ. И дом становится дороже, тем более, при нынешних ставках в банках. 

— А всё-таки стратегическая перспектива — она какова?

— Насколько я могу видеть, даже меткомбинаты-гиганты ясной стратегии для себя сейчас не видят (а их позиция как поставщиков сырья, их ценовая политика тут тоже будет важна). Что уж говорить о ЗМК! Их в стране больше тысячи... Тут возникают методологические споры среди специалистов — кого считать ЗМК, и в них я сейчас вникать не хочу. Например, «варю ворота из стали у себя в гараже» — это уже ЗМК или нет? Но, как бы то ни было, заводов много, и 70% из них работает на открытый рынок, не на господрядах и т.п.

Я бы сказал так. Резервы для роста пока есть. Характерный пример: «большие нефтяники», вертикально-интегрированные компании, заявили, что в этом году готовы разместить заказы на металлоконструкции в объёме 250 тыс. тонн. А разместили с начала года пока только 30.

Глобально при тех трендах, что имеем, пока нынешняя картина мира сохранится, отрасль будет расти. Потому что эта модель обеспечивает приток денег внутрь страны. Внутренняя потребность если сохранится, в том числе для обеспечения логистики, перевалки, — будет рост. Если тренды изменятся, если возобновится масштабный отток капитала — всё будет наоборот.

Записал Алексей Василивецкий