Первомай уже давно и праздником-то не назовешь. Особенно для молодого поколения, которое не застало демонстрации трудящихся на Красной площади и их трансляции по телевизору. К слову, рабочие металлургических заводов Москвы шли на этих демонстрациях в первых рядах. Но где теперь эти заводы?
Сегодня Первомай с точки зрения статуса — это один самых размытых праздников, но это не мешает ему оставаться одним из самых приятных и любимых. 1 Мая — такой правовой фундамент больших каникул, когда практически все, включая металлургов, стараются уехать из города на природу и открыть там дачный, или шашлычный сезон.
Кроме профсоюзов, конечно: это один из немногих дней, когда они выходят в паблик, то есть в город, выносят свои флаги и демонстрируют солидарность. С кем — это уже другой вопрос, официально — со всеми людьми труда, хотя это довольно широкое понятие. Справедливости ради, профсоюзное движение в его, так сказать, первозданном виде, просуществовало у нас совсем недолго, и ключевую роль в нём играли именно металлурги.
Это в Европе и США профсоюзы стали массово возникать в начале XIX века, в Англии ещё чуть раньше. Ну а сам Первомай появился после того, как на улице Хеймаркет Сквер в Чикаго произошли столкновения рабочих с полиций: кто-то из анархистов, выдававших себя за пролетариев, кинул бомбу в полицейских, те начали стрелять в ответ — в итоге десятки погибших и раненых.
Беспорядки в Чикаго, конец 19 века.
В царской России некое подобие профсоюзов появилось как раз в конце XIX века. Назывались эти объединения стачечными комитетами и работали фактически на нелегальном положении. Ни о каком диалоге с властью говорить не приходилось.
Чуть позднее, в 1904 году возникло уже массовое движение под названием «Собрание русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга», которым руководил печально известный поп Гапон, а костяк составляли рабочие именно Путиловского завода, который можно смело было тогда назвать металлургическим.
На Путиловском производили тогда почти всё — от ружей и пушек до грузовых и пассажирских вагонов, при этом всё делали из собственной стали, которая была очень высокого качества и даже шла на экспорт. Что произошло дальше, мы знаем из учебников истории.
Сначала на Путиловском уволили четырёх рабочих, их коллеги проявили солидарность, пошли на разговор с директором, а когда переговоры успехом не увенчались, устроили уже городскую забастовку в Питере. В итоге порядка 140 тысяч рабочих пошли с петицией к царю, а там их уже ждали вооружённые солдаты (которых то ли Гапон предупредил, то ли и предупреждать было не нужно — и так все знали).
Состоялось так называемое «Кровавое воскресенье», которое привело к далеко идущим последствиям. Власть царя уже не была безграничной, в России появилась Конституция и заработала Государственная дума.
Тот самый поп Гапон.
Впрочем, на рабочих Путиловского эти реформы не произвели особого впечатления, они продолжали регулярно бастовать, требуя 8-часовой рабочий день, оплату сверхурочных, в общем, бились за соцпакет, как бы сказали сейчас. От них не отставали сталевары и в других крупных городах.
Например, в Москве, на заводе «Серп и молот» (тогда он назывался Завод Гужона) стачки с аналогичными требованиями происходили регулярно. Шумели и на Урале, на знаменитых Демидовских заводах, правда, к тому времени большая часть из них принадлежала уже не самим Демидовым, а разного рода банкам и акционерным компаниям
Рабочие на заводе Гужона в Москве
В 1917-м году классические профсоюзы в стране закончились. Советские профсоюзы, или ВЦСПС, уже ни с кем особо не боролись, просто показывали свою численность на традиционной демонстрации 1 мая, но главное — выполняли полезную функцию распределения соцпакета.
Трудящиеся платили членские взносы в профсоюз, которые составляли 1% от зарплаты (если зарплата была менее 70 рублей, то 0,5%, но таких зарплат в СССР почти и не было), и раз в году могли рассчитывать на бесплатную, или с 30–50% скидкой путёвку в санаторий или в дом отдыха на 24 дня. В свою очередь, детей можно было также бесплатно отправить в пионерский лагерь от этого профсоюза. Получалось довольно выгодно.
Зарплата металлурга или шахтёра складывалась из многих факторов, включая стаж, нормы выработки и партийность, но в целом можно взять за основу сумму в 150 рублей. Будем считать, что это квалифицированный, партийный рабочий со стажем. Соответственно, в год он получал 1800 рублей. 1% от годовой получки — всего 18 рублей. За эти деньги металлург мог отдохнуть сам и отправить ребёнка в пионерлагерь.
Неудивительно, что членами профсоюзов были почти все работающие граждане. В 1987 году в профсоюзных санаториях, например, отдохнули более 14 миллионов человек, и это ещё не считая десятков миллионов, которые путешествовали по профсоюзным путёвкам. В общем, советский соцпакет можно вспоминать долго. А что же сейчас?
Демонстрация школьников, 1980-е годы.
Сегодня у сталеваров и шахтёров также есть свой профсоюз — Горно-металлургический профсоюз России, в который входит почти 30 территориальных организаций. Самая крупная организация в Челябинской области. Функции, по сути, схожие: вопросы охраны труда, лечение, отдых сотрудников. Санатории-то и пионерлагеря никуда не делись с советских времён. Есть куда поехать, особенно если их ремонтировали с 1991 года.
В каких-то сложных и скандальных ситуациях на предприятиях профсоюзы, скажем так, не светятся, но народ к этому давно уже спокойно относится. Понимает, что профсоюзы не про это. А вот ребёнка в профсоюзный лагерь (теперь он оздоровительный называется, но говорят, что и пионерию возродят скоро) отправить — это святое. Вот и числятся в горно-металлургическом профсоюзе около 600 тысяч человек. Кстати, за последние три года эта цифра на несколько тысяч сократилась. Это к вопросу о нехватке кадров в отрасли.
Классический советский плакат профсоюзного движения.
А что в старушке Европе? По большому счёту тоска и печаль. Профсоюзных санаториев там не строили, а реальная борьба с алчными работодателями зашла в тупик по банальной причине: сама отрасль находится в этом тупике уже несколько десятилетий. И от массовых призывов к декарбонизации обычным труженикам становится просто хуже. Их банально сокращают.
Последним ярким сражением профсоюзов с властями стала битва британских угольщиков с Маргарет Тэтчер в 70-е годы прошлого века. Угольные профсоюзы бурно протестовали против закрытия шахт, но «железная леди» была на то и «железная», что те же профсоюзы потерпели полное фиаско.
В наши дни какие-то движения происходят, но где-то на обочине информационной повестки. К примеру, в Германии стали чаще бастовать, что за немцами давно не замечалось. К примеру, профсоюз металлистов IG Metall не первый год требует для сталеваров перехода на четырёхдневную рабочую неделю с полной выплатой зарплаты. (Где-то на пляже смущенно захихикали металлурги Греции.)
Угольные профсоюзы проиграли Маргарет Тэтчер.
Металлурги Италии под руководством профсоюзов уже долгое время выступают за заключение долгосрочных договоров с сотрудниками. Работодатели не очень-то идут навстречу. Понимают, что положение дел в итальянской металлургии не очень-то перспективное.
Ну а самые активные профсоюзы, разумеется, во Франции. Там пошуметь любят. Последний раз, правда, громко шумели уже год назад, в поддержку завода «АрселорМиттал» в Гандранже. Его собирались закрыть. Французы взяли калькулятор и подсчитали, что для сохранения предприятия в Гандранже хватит 130 миллионов евро. Не так много для такого гиганта, как «АрселорМиттал».
Столкновения с полицией во Франции.
Так что профсоюзного шума в мире становится всё меньше, но радость Первомая от этого не страдает. Это реально праздник весны, как его называют официально, праздник жизни, первых листьев на деревьях, первых полевых цветов, радостного пения птичек и осознания того, как хочется жить и работать в радость.
Для людей, уставших 5 месяцев в году любоваться сугробами и измученных авитаминозом, чего еще желать? Отдыхать-то ведь надо. Ну и шашлычок, как же без него?!
Антон Белов
